Факультет журналистики

Татьяна Августевич: «В журналистике очень сложно сделать что-то, что бы тебе навредило»

Уникальный учебный эксперимент проходит у нас на первом курсе, студенты которого посещают творческие мастерские по практическому журналистскому ремеслу. Четыре преподавателя – действующие сотрудники СМИ – делятся опытом и умениями с будущими специалистами. Таким образом, кафедра журналистики пополнилась четырьмя фамилиями. Одно из них на слуху в стенах нашего университета, но личность эта для него пока незнакома. Мы побеседовали с Татьяной Августевич о работе на журфаке и за его пределами.

— Как Вы попали в журналистскую профессию, не имея специального образования?

— Попала случайно совершенно, когда мне было 17 лет. Через знакомых я узнала, что есть вакансия на радио ди-джеем. В итоге я попробовала, у меня получилось, меня взяли работать, я отработала где-то 2 месяца и поняла, что это совершенно не моё. Ушла в службу информации там же на радио и, собственно, стала учиться работать с информацией, писать новости, делать интервью, корреспондентской работой заниматься. В это же время пошла учиться в юридический институт, потому что право мне было всегда интересно. Вот, собственно, почти 14 лет я работаю на радио. К радио периодически добавлялись какие-то другие опыты – это пресс-служба в хоккейном клубе, и я ещё была судьёй-информатором на матчах: объявляла удаления, шайбы. Плюс это были какие-то опыты внештатного сотрудничества с журналами: это статьи различные, журнал «Максим», например. Был опыт на телевидении тоже. А собственно журналистское образование я сейчас получаю. Я здесь учусь в магистратуре, у меня защита диссертации. Ещё меня параллельно пригласили работать преподавателем.

— В связи с этой деятельностью, следующий вопрос. Какие профессиональные качества радиоведущего можете выделить? И чем отличается специфика подачи новостей на радио от телевидения?

— Основные качества – это, прежде всего, конечно, дикция, тембр голоса. Это то, что можно простить телевизионщику за его внешний вид, но на радио простить этого нельзя, потому что тебя только слышно. Это одно из самых оперативных СМИ, поэтому ещё одно основное качество – это способность ориентироваться в информации очень быстро. Потому что во время прямого эфира, когда ты сидишь, читаешь выпуск новостей, который ты готовил в течение часа, у тебя открыты информационные ленты, и у тебя там красной строкой всплывает срочное сообщение, ты должен за какие-то доли секунды прочитать, понять, о чём оно, решить, говорить тебе это или нет, если говорить, то тут же в голове отредактировать и дать в каком-то «слушабельном» варианте это всё в эфир. А отличается, конечно же, тем, что наше единственное оружие – это голос и всё, что с ним связано. Телеведущий может что-то показать бровями, где-то повести глазами, махнуть рукой, привлекая внимание, акцентируя на чём-то. Мы этого не можем на радио. Соответственно, мы можем с единственным инструментом нашим работать, с голосом. —

— По Вашему мнению, радиоведущими рождаются или становятся? —

— У меня как раз диссертация будет на эту тему, тему сообществ, которые формируются в журналистике. Почему радийщики, например, в основном остаются радийщиками? В редких случаях они уходят куда-то в другие места. Я, как человек, путешествовавший по всем видам СМИ параллельно с работой на радио, понимаю прекрасно, что радио – это моё. Почему те же телевизионщики, уходя в газеты или на радио, спустя какое-то время опять возвращаются на камеру? Это тоже их. У каждого всё-таки есть это своё. Другой вопрос, что пока я не начала работать на радио, я даже не могла предположить, что я когда-то буду там работать, у меня не было такой мечты. Я в принципе себя не видела в журналистике. Я на тот момент получила музыкальное образование, играла на скрипке. Я скорее видела себя музыкантом, нежели журналистом, или юристом. Нужно пробовать. Пока не попробуешь – ты не поймёшь, поэтому очень многие журналисты в начале своей карьеры или где-то в середине пробуют себя в разных сферах деятельности. И в итоге всё равно останавливаются на том, что им ближе. —

— Вы, когда начинали работать, ориентировались на кого-то из своих коллег? Может, кто-то примером был?

— Мне очень нравилась ведущая Таня Калинина, она работала на Русском Радио, сейчас уже давно там не работает. И вот это единственный человек, которого я была готова слушать даже в рекламных роликах. То есть, настолько голос у неё был, и подача… И для меня это было примером. Но я не скажу, что я её копирую, мы совершенно разные в эфире и в жизни, и вообще в принципе разные люди, как уже потом выяснилось. Но для себя интересней я пока радиоведущих выделить не могу, именно новостников. Моё сердце и уши больше так никто не покорял.

— Ещё вопрос о радио. Зародилось оно в 20е годы прошлого столетия. С тех пор у него появились такие мощные конкуренты, как телевидение и интернет. Как вы думаете, каково будущее радио? Почему оно до сих пор востребовано, хотя у интернета выше скорость, а у телевидения – аудиовизуальная подача информации?

— Потому что, например, когда я еду в своей машине за рулём, я кроме радио ничего не могу использовать. Я не могу читать новости в интернете, потому что я попаду в аварию, как минимум. Я не могу смотреть телевизор. Но я могу слушать радио. И я его слушаю. И таких, как я, в одно только нашей Москве – сотни тысяч людей. И опять же, почему радио? Потому что там музыка. А музыка – это особый слой аудитории, который будет использовать радио и слушать его всегда. Тут уже, исходя из музыкальных предпочтений каждого, они отдают своё предпочтение какой-то волне, какому-то формату. Но, тем не менее, радио не умрёт. Я вообще в принципе считаю, что у нас ничто не умрёт. Ни книги, электронные книги их не вытеснят, например. Они где-то способны их заменить, но, тем не менее, мои любимые книги у меня дома хранятся в бумаге, хотя читаю с телефона, с планшета. Также и радио. Я могу послушать музыку с диска, но я скорей послушаю радио, потому что там мне, кроме музыки, дадут ещё новости, информацию о пробках, ещё что-то. Там ведущие, которые иногда занудны, а иногда очень интересные и смешные. Я не могу слушать чисто информационные станции, мне это скучно. Я не могу слушать чисто музыкальные, хочется, чтоб иногда кто-то что-то мне сказал. И радио даёт нам эффект общения. У нас очень многие люди одиноки, и не в плане, что у них нет семьи, а одиноки морально, как и в любом большом городе, это проблема, которая стоит очень остро. И радио им даёт эффект общения, эффект присутствия, эффект нужности, даёт почувствовать, что ты не один, с тобой кто-то общается, говорит, что-то тебе рассказывает. —

— Какие радиостанции у вас любимые?

— Так как я работаю на радио Шансон, мне надо сказать, что у меня любимое радио – Шансон.

— Разумеется, но всё же.

— На самом деле у меня ни одна станция в приёмнике не настроена на постоянную кнопку, я всё время путешествую по радиоволнам и останавливаюсь там, где в данный момент что-то интересное. Где либо хорошая музыка, либо какие-то интересные информационные сообщения, либо что-то ещё.

— Перейдём на очень близкую Вам хоккейную тему. Как вы попали в эту сферу, и чем вас этот мужской вид спорта заинтересовал?

— Я хоккей люблю с детства. То ли маленькая по телевизору увидела, то ли ещё что-то, я уже не помню, но знаю, что хоккей мне нравился всегда. И когда у меня родился младший брат, я была самым счастливым человеком на свете, потому что как только ему исполнилось 4 года, мне в тот момент было 17, я схватила его в охапку и потащила в хоккейную школу (смеётся). Купила ему коньки, форму, клюшку, в общем всё-всё-всё. И я стала возить его на тренировки, потому что родителям было некогда, да и они всерьёз это не воспринимали. Брату сейчас 17, он продолжает играть в хоккей. И так получилось, что, когда я стала возить его на тренировки, я стала общаться с тренерами, которые там работают в школе. Я, естественно, ходила на матчи, и просто потом подходит президент клуба и говорит: «Татьяна, я тебя по радио слышал. Давай ты у нас поработаешь судьёй-информатором». Работал до меня пожилой мужчина, который собирался уходить, и им нужен был голос на арене. Я согласилась. Через какое-то время пришлось с нуля делать в клубе пресс-службу, потому что тогда ещё была ПХЛ — Профессиональная Хоккейная Лига, она ввела требование о том, чтобы у каждого хоккейного клуба была своя пресс-служба. Раньше этого не было. Пришлось с нуля понимать, что это такое, делать сайт, искать программистов, заполнять его, вести онлайн-трансляции с матчей, собирать пресс-конференции, устраивать общение с хоккеистами и тренерами. Несколько лет так я проработала. Потом, когда набралось достаточное количество ребят, которые могли остаться, я ушла, потому что разрываться на несколько работ – это не очень хорошо и не очень правильно.

— Актуальный вопрос. Менее 100 дней до Сочи. Чего ждёте от хоккейного турнира на Олимпиаде?

— Я от наших всегда жду только золота. Вот честно, я болею как сумасшедшая. Я не всегда согласна с составом команды, но Билялетдинов в принципе грамотный тренер. А так я надеюсь только на медали.

— А провал на последнем чемпионате мира как можете объяснить? Как болельщик со стажем.

— У меня есть мнение, что, во-первых, ребята сами расслабились, обоснованно расслабились, но в хоккее, как и в любом другом спорте, этого делать нельзя. Грамотные соперники, какие нам попадались на чемпионате, естественно, этим пользуются в ту же секунду. С составом не мне судить, я не тренер, я не знаю, кто как играет, кто в какой форме. Настроя не было. Когда он появился, когда мы пытались бежать за уходящим поездом, естественно, уже соперник нам не давал этого сделать. Это можно сказать практически о каждом матче, которые мы провалили позорно. Я надеюсь, что к Олимпиаде выводы какие-то, в первую очередь сами игроки, сделают, потому что состав у нас по сути будет тот же самый.

— Касаемо состава. Недавно была информация о том, что…

— Варламов?

— Да. Может ли это быть просто провокацией? Претендент на место первого голкипера сборной за 100 дней до игр в Сочи обвиняется в таком.

— Я могу сказать, что среди моих друзей, которые профессионально играют и зарабатывают очень много денег, есть такие люди, рядом с которыми находятся определённого рода девушки. Девушки эти мне видятся очень спорными в качестве спутниц жизни. Достаточно вспомнить недавнее интервью жены одного из наших футболистов известное, что очень показательно характеризует их интеллектуальный уровень (речь о Инне Жирковой – прим. корр.). Я считаю, что там, где находятся такие люди, там возможны любые ситуации. Что там было на самом деле – знают только двое этих людей. Так глубоко думать о том, что это провокация и попытка выбить одного из основных голкиперов из состава сборной накануне игр, я не думаю. Это было бы слишком сложно. Скорее всего, это просто бытовые вещи, которые не способны разрешить. Пришлось прибегать к помощи властей. Как минимум, это неприятная ситуация для нас, для людей, которые любят хоккей, потому что она может обернуться тем, что мы потеряем одного из основных вратарей, и кто будет стоять – я не знаю. Барулин?…

— Или Бобровский – лучший голкипер НХЛ прошлого сезона.

— Да. Кошечкин хороший вратарь ещё. (Иронично) Можно ещё Брызгалова пригласить… (смеётся) Неприятная ситуация, конечно, но я думаю, что она скоро разрешится. Скорее всего, девушка не напишет никакого заявления, получит какой-нибудь выгодный рекламный контракт, снимется в паре фотосессий, и будет у неё всё хорошо.

— Какой ваш любимый хоккейный клуб? Наверно, родной Кристалл Саратов?

— Металлург Магнитогорск!

— Почему?

— Мне в принципе очень нравятся такие самобытные места, где вырастают такие хоккейные гиганты. Я говорю сейчас об Уфе, о Казани, о Магнитке, о Челябинске. А за Магниткой я давно слежу. Она очень самобытная команда, отличается от других. Даже если на игроков надеть костюмы рождественской индейки и выпустить на лёд, я всё равно пойму, что это Магнитка. Локомотив мне очень нравится, ярославский. Очень переживала из-за того, что случилось с ними. При том, что там были люди, которых я лично знала. Это было очень тяжело. Сейчас команда как птица феникс возрождается, и дай Бог, чтоб всё у неё получалось. В Саратове хоккей, к сожалению, благополучно погибает, как и футбол в своё время, который там был на очень высоком уровне, и баскетбол, а команда в своё время выступала в еврокубках. Это удел всех регионов, где нет товарищей, способных ударить кулаком по столу, сказать: «Никакого бизнеса, пока вы не поддержите наш спорт!» Жалко! Потому что много путешествую, бываю в разных странах, вижу, что в той же Канаде спорт буквально из всех щелей. В принципе в Москве такая же ситуация, а вот, если говорить о регионах, то там совсем всё плохо.

— Закрывая хоккейную тему, хочется услышать Ваш прогноз на этот сезон в КХЛ, на Кубок Гагарина.

— Никогда не даю никаких прогнозов. —

— Хотя бы, кто в фаворитах, по Вашему мнению.

— Никаких фаворитов. Есть явные аутсайдеры, а вот насчёт фаворитов… Для меня хоккей – это такой спорт, где невозможно предугадать даже ближайшие 5 минут хода матча, не говоря уже о том, чтобы предугадать исход сезона. На моей памяти были такие сезоны, где команда, на которую не то что никто не ставил, даже болельщики отказывались ходить на матчи, а они выигрывали. —

— Следующий вопрос адресован Вам как преподавателю МГГУ. Чем вас привлекла эта должность? Какие возможности открыла?

— Я за всё время, которое работаю, встречала очень много ребят, которые приходят к нам на практику или пытаются устроиться на работу, уже получив диплом. И, к сожалению, практически все из них – никакие специалисты. У них, может быть, большая теоретическая база, но практической совершенно никакой. Они, приходя в СМИ, совершенно не знают, что делать. Мне на самом деле есть, что рассказать ребятам, есть, чему их научить и есть большое желание, чтобы они, выходя из института, не просто знали, но ещё и умели. Сейчас, собственно, мы этим и занимаемся, и уже что-то они умеют (смеётся).

— Многие студенты нашего факультета уже работают в СМИ. По Вашему мнению, может ли это навредить? —

— Я считаю, что в журналистике очень сложно сделать что-то, что бы тебе навредило, если, конечно, конкретным вредительством не заниматься. По сути, журналистика – это информация, информация и информация, и, чем больше ты с ней работаешь, чем больше ты работаешь со словом, с текстом, со звуком, неважно с чем, с любой информацией, тем лучше у тебя это получается. То, что ребята пробуют где-то работать, это очень хорошо. И мой первый курс, который ко мне пришёл в этом году, они меня не то, что приятно поразили, они приятно шокировали! Ко мне пришли люди, некоторые из которых уже вполне себе журналисты! Когда я попросила их прислать свои работы, я в некоторых работах увидела то, что я бы хотела увидеть, когда они выйдут из института, а это семнадцати-восемнадцатилетние первокурсники! Для меня это очень приятно. И у всех уже практически есть опыт к первому курсу. Неважно где, пусть это школьная газета, всё равно это уже опыт. Они уже что-то могут, и, благодаря этому, мы можем дальше продолжать над чем-то работать. —

— В чём суть Вашего мастер-класса? Чему Вы хотите их научить?

— Я хочу их научить работать так, чтобы они не только знали, но и умели. Чтобы они умели снимать сюжеты, делать интервью, делать репортажи, писать новости, статьи. Мы занимаемся непосредственно практикой: пробуем, ищем ошибки, исправляем, работаем над ними, доводим до совершенств и переходим к чему-то новому. История, теория и прочее им замечательно преподают на лекциях, они это всё знают, но, к сожалению, в реальной работе им это мало пригодится. А мы делаем с ними то, чем они будут заниматься в дальнейшем, если они останутся в журналистике.